Штурм бездны: Море - Дмитрий Валентинович Янковский
– Глупости. – Ксюша улыбнулась и прижалась щекой к моему плечу. – Мы стали как муж и жена. Разве жена должна стесняться мужа?
– Я радовался. Ты становилась все более страстной, открывалась. Но потом я понял, что ты не стесняешься вообще, не во мне дело. Когда мы переодевались перед тренировками, ты могла раздеться до гола перед всеми. А Чернуха никогда, хотя она спит то с Чучундрой, то с Бодрым, а может и с двумя сразу, если судить по ночи непослушания. Но меня и Хая она стеснялась.
– Ну… Да. Ты прав.
– Тебе начинает надоедать прикидываться человеком, – озвучил я свою недавнюю мысль. – Ты все меньше стесняешься своего тела, тебе лень спускаться по лесенке, прыгаешь с крыши. Тебе вообще надоело прятать свою неуязвимость и прикидываться, что ты такая же, как мы все. Пока я сам принимал реликт, было полегче. Но после того, как ты ножом убила платформу, мне уже трудно воспринимать тебя, как раньше.
– Мне самой себя трудно воспринимать, как раньше, – призналась Ксюша. – Чем дольше я на реликте, чем длиннее становятся периоды, тем больше разных изменений в теле. Во мне словно клокочет темная сила, которую я не могу обуздать, а могу лишь куда-то направить. В секс, например.
– Это мне нравится, – произнес я. – А если не в секс?
– Тогда трудно. Эта сила постоянно пытается выразиться в агрессии, как в первые дни, пока периоды были совсем короткими.
– Да уж. Меня тоже накрывало. Знаешь…
– Что?
– Если бы у нас было до фига реликта, я бы стал, как ты. У нас бы период кончался в разное время, мы бы оживляли друг друга, и оба стали бы другими.
– Но тогда мы бы не смогли быть охотниками, – огорошила меня Ксюша.
– Почему?
– Потому что нам стало бы плевать на людей. Это трудно выразить словами, но меня в человеческих рамках держишь только ты. Если бы не ты, я бы просто встала и ушла. И никто бы не смог меня остановить.
Я сжал ее ладонь и произнес:
– Когда мы шли в атаку сегодня, я чувствовал тебя, как себя. Словно мы две акулы, мчащиеся в глубине к цели.
– У меня так же. Я думала, это из-за секса. Спросила у Чернухи, но она так мальчишек не чувствует. Это не от секса. Это из-за того, что мы вместе принимали реликт.
– А Хай? Он ведь тоже принимал, – сказал я и осекся.
До меня дошло, что Вершинского я тоже стал чувствовать, стал понимать, когда он наорет, когда нет, начал понимать, как он мыслит, и сам стал мыслить похожим образом.
– Да, – ответила Ксюша. – Я и его чувствую. Слабее, чем тебя, но он принимал реликт пару раз, а ты много.
– Что же это за хрень такая? – пробормотал я. – Что это за вещество? Откуда?
– Разве есть разница?
– Ну. Для нас, наверное, нет. Но странно все это. Словно мы начали играть по чужим правилам непонятно во что. Это тревожит. Но знаешь… Со мной ты можешь не притворяться.
– Ты серьезно?
– Вполне.
Ксюша поцеловала меня в щеку, потом в губы, и я, не смотря на усталость, не решился ее отстранить. Признавшись мне в изменениях и получив от меня индульгенцию, она словно сбросила какой-то груз, и ей стало легче, и мне. А через пару минут я понял, что она и страсть свою тоже сдерживала до этого дня, не давала ей разгореться в полную силу, чтобы меня не напугать. Но теперь я был к этой страсти готов, и принял ее, как скала принимает удары шторма. Но даже когда меня силы оставили окончательно, в Ксюшиных жилах кровь продолжала бурлить. Я физически ощущал, как сильно она хочет продолжить, но сам ей уже ничем не мог помочь.
– Ты не обидишься, если я еще чуть-чуть сама? – напрямую спросила Ксюша. – Сил нет сдерживаться.
– Конечно. Я же сказал, со мной притворяться не надо. Будь собой.
– Тогда подержи меня за руку, – попросила она, задрожав.
Я стиснул ее ладонь.
Глава 21. «ТРУДНАЯ НОЧЬ»
Ближе к вечеру воздух завибрировал. Это не было звуком в прямом смысле слова, его невозможно было услышать ушами, зато все тело от него вибрировало. Верный знак приближения стратосферного баллистика. Я натянул штаны, застегнул рубашку и выбрался из палатки.
Чернуха, Бодрый и Чучундра стояли на берегу озера, подняв глаза к небу. Там, в предзакатной вышине, плыла серебристая искорка лайнера.
– Посылка от Хая, – произнес Чучундра, заметив меня.
Бодрый поднял к глазам бинокль, но, видимо, ничего интересного не разглядел.
– Придется за ней ехать, – пробурчала Чернуха. – Хрен попадешь с такой высоты в наш лагерь. А тут еще и озеро.
– Если бы не донная платформа, лайнер мог ниже пройти, – согласился я. – А так раскидает груз. Главное, чтобы не в море.
– Ну, там тоже, надеюсь, не дураки. – Опустив бинокль, Бодрый ткнул пальцем в зенит.
Через минуту из палатки выбралась Ксюша, свежая и довольная, какой я ее не видел довольно давно. Видимо, примененный ею способ сброса напряжения дал должный эффект. Она выглядела совсем по-человечески, не так, как последние дни, не холодной и жесткой, а мягкой, расслабленной, улыбающейся. Чернуха радостно помахала ей и подмигнула.
– Долговязый, установи связь с маячком, попросила она.
– Хорошо. – Я направился к амфибии.
Включив огневой пульт, я переключил локатор в пассивный режим, на частоту наших маячков, и получил на мониторе трехмерную проекцию падающего груза. Оказалось, что посылка на одна – с неба падали шесть контейнеров.
Я перебрался на место пилота и, включив громкую связь, сказал в микрофон:
– Шесть контейнеров. Эпицентр сброса в двадцати километрах к северу. Но это пока парашюты не раскрылись.
– Уже раскрылись, – забираясь через люк, сказала Чернуха. – Шесть куполов.
– Хреново. – Я вернулся на свое место. – Ветер с моря, груз далеко унести может.
Но, глянув на монитор, я понял, что поспешил с оценкой. Контейнеры хоть и выбросили парашюты, но это были маленькие купола, обеспечивающие лишь стабилизацию и первичное торможение. На траекторию приземления они никакого влияния не оказывали.
Я сообщил об этом Чернухе.
– Это хорошо. Но двадцать километров отмахать все же придется.
Я включил приемник данных, и внизу монитора высветились параметры груза – габариты и вес контейнеров.
– Что туда Хай насовал? – удивленно воскликнул я. – По четыре тонны каждый. Мы этот груз в одну ходку точно не увезем!
Меня заинтриговало, что можно было нам скинуть в таком количестве? Ну, допустим, боеприпасы. Но их столько в амфибию не поместится. То же самое касалось продуктов. Вообще непонятно.
Между тем, судя по показанию локаторов, скорость контейнеров снова резко снизилась, а по каналу данных прошла передача о штатном выходе основной парашютной системы.
– Высота километр! – сообщил я Чернухе. – Вышли основные купола. Скорость снижения пять метров в секунду! Расчетный момент приземления через две минуты.
– За две минуты далеко не унесет, – с облегчением прикинула Чернуха. – Ветер слабый. Где эпицентр?
– Удаление двадцать шесть километров, азимут триста тридцать.
– С запасом кинули, к западу, чтобы в море не унесло, – оценила Чернуха.
В люк просунулся Бодрый.
– Я же говорил, что там не дураки, – с довольным видом сообщил он.
Вскоре и остальные подтянулись, Ксюша заняла место во втором кресле огневого пульта, Бодрый за приборами акустика, Чучундра в кокпите, рядом с Чернухой.
Зашипел стартер, разгоняя турбину, мягко закрылся люк.
– Ну, погнали! – скомандовал Чучундра. – Бодрый, корректируй курс на маячки, на Договязом мониторинг пространства!
– Есть! – ответил я.
Бодрый только фыркнул.
Мы вернулись на покрытую стеклоном дорогу и покатили на север, но вскоре Бодрый сообщил, что азимут пеленга сильно ушел к востоку, и нам надо искать дорогу в нужном направлении. Чучундра вывел карту на монитор, но подходящей дороги не обнаружилось.
– Придется через степь переть, – с недовольным видом пробурчала Чернуха.
Она притормозила, осторожно скатила с дороги через довольно глубокий кювет, и вывела «Мымру» на ровное пространство. Я включил сонар, на всякий случай, и сразу стало ясно, что пространство не такое уж ровное. Тут и там на сонарной проекции виднелись крупные
